Дело о длинноногих манекенщицах [= Дело о дочери мертвеца ] - Эрл Стенли Гарднер

– Да, сэр.

– Кто же?

– Мистер Гомер Гарвин.

– Ваша очередь вести допрос, – сказал Хендри, поворачиваяськ Мейсону.

– Откуда вам известно, – спросил Мейсон, – что кто-тонамеренно стер в комнате все отпечатки?

– Обычно в любом помещении бывает множество отпечатковпальцев. Одни старые, наполовину смазанные, другие вполне пригодные дляидентификации. Но когда сталкиваешься с полным отсутствием отпечатков, этоопределенно указывает на то, что кто-то специально стер их.

– Когда это произошло?

– Этого я не могу сказать.

– Значит, вы обнаружили отпечаток пальца на этой ручке? И высмогли идентифицировать его?

– Да, сэр. Это был отпечаток большого пальца левой рукиГомера Гарвина.

– Младшего или старшего?

– Старшего.

– Когда был оставлен этот отпечаток?

– Не знаю.

– Он был оставлен до того, как было совершено убийство?

– Я не могу это утверждать. Но я не смею утверждать, что,поскольку других отпечатков в помещении не было, их мог удалить тот, ктонаходился внутри, то есть мистер Гарвин.

– Но могло случиться так, что кто-то протер все ручкиизнутри, а мистер Гарвин, поднявшись по служебной лестнице дома, нашел дверьквартиры открытой и закрыл ее. Именно тогда он и мог прикоснуться к ручке своимбольшим пальцем. Разве такая возможность исключается?

– Нет, сэр. Я уверен, что он был оставлен умышленно, – наэто указывает его необычное положение.

– Но ведь кто угодно мог взяться за ручку, разве нет? Илипросто повернуть ее.

– Что вы хотите сказать?

– Ведь круглые ручки насаживаются на шпиндель и крепятсягайкой. Ручка, которую вы обследовали, вполне могла раньше находиться снаружи.И отпечаток пальца мистера Гарвина мог быть сделан на внешней ручке, а послеэтого уже кто-то в перчатках мог поменять местами наружную и внутреннюю ручки?

– Да, конечно, если заняться всякими фантастическимипредположениями, я вынужден признать – такое возможно.

– У меня все, – закончил Мейсон.

– Если суд не возражает, – произнес, поднимаясь на ноги,Гамильтон Бюргер, – я хотел бы вызвать свидетеля противной стороны. Я имею ввиду Гомера Гарвина-старшего.

После того как Гарвин принес присягу, прокурор начал допрос:

– Я хотел бы обратить ваше внимание на тот ботинок, которыйфигурирует как вещественное доказательство номер 33. Он ваш?

– Это мой ботинок.

– Был ли он на вашей ноге в ночь на восьмое октября?

– Да, был.

– Вы не ступили им умышленно в лужу крови в квартире ДжорджаКассельмана, проживавшего в комплексе «Эмброуз», что на Кристин-Драйв, дом 948,в том месте, где уже имелся запекшийся отпечаток ноги?

– Вопрос отводится, как недопустимое, не относящееся к делуи несущественное доказательство, – быстро вставил адвокат.

– Возражение отклоняется.

– Я отказываюсь отвечать, – заявил свидетель.

– На каком основании?

– На том основании, что ответ может быть истолкован какповод для моего обвинения.

– Ваша честь, прошу приобщить это доказательство к делу.

Судья Даккер секунду поколебался, потом сказал:

– Если у защиты нет возражений, просьба удовлетворена.

– Вы заходили в квартиру номер 211 по вышеуказанному адресувечером седьмого октября? – продолжил Бюргер.

– Да.

– В котором часу?

– Около одиннадцати.

– Вы не уничтожали преднамеренно отпечатки пальцев сопределенных предметов с помощью куска материи или еще каким-либо другимспособом?

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос на том же основании.

Гамильтон Бюргер, видя, с каким вниманием прислушиваютсяприсяжные к происходящему, и отлично понимая, как подобные ответы свидетелямогут расцениваться, усмехнулся.

– Вы давали или одалживали указанный револьвер обвиняемойседьмого октября для того, чтобы она могла защитить себя?

– Да, давал.

– Это тот самый револьвер, который я вам сейчас предъявляю икоторый зарегистрирован под номером 30? Гарвин осмотрел переданное ему оружие.

– Думаю, это он. Да, определенно он.

– Я попросил бы вас детально описать свои действия в тотвечер.

– Я вернулся из Лас-Вегаса, поехал к себе в контору, гдепринял душ и переоделся.

– Ваши последующие действия?

– Если суд позволит, – прервал Гарвина адвокат, – якатегорически возражаю против данного вопроса, поскольку все последующиедействия свидетеля в тот день носят недопустимый, не относящийся к делу инесущественный характер, за исключением двух фактов, которые свидетель уже подтвердил,а именно: что он был в квартире Кассельмана около одиннадцати часов и чтопередал обвиняемой указанный револьвер.

– Но они могут оказаться весьма существенными, – возразилБюргер.

– В таком случае докажите, что они являются существенными.

Судья Даккер нахмурился.

– Ситуация довольно щекотливая. Суду вполне понятно, чегодобивается обвинение от свидетеля, поскольку элемент времени может здесь игратьопределенную роль.

– Однако, – возразил в свою очередь Мейсон, – свидетель могсовершить такие действия, которые не имеют никакого отношения к данному делу.

– Суд принимает возражение, – постановил судья Даккер, –хотя вопрос остается спорным. Совершенно очевидно, что свидетель твердо решилвоспользоваться своей привилегией, гарантируемой Конституцией США, и не даватьпоказания, которые впоследствии могут быть истолкованы против него. При данныхобстоятельствах, я думаю, суд вправе ограничить допрос свидетеля, учитываятакже, что на их основании строится обвинение. Если, конечно, тут нет сговорамежду обвиняемой и свидетелем.

– Очень хорошо, – сказал Гамильтон Бюргер, – аспекты егодеятельности будут уточнены с помощью других свидетелей.

Он несколько минут консультировался с Хендри, потом сказал:

– Откуда вы взяли револьвер, который имеет номер 33?

– У меня был магазин спортивных товаров. Будучи еговладельцем, я взял из него три револьвера.